Ветер в ивах. Крот
Крот ни разу не присел за все утро, потому что приводил в порядок свой домик после долгой зимы. Сначала он орудовал щетками и пыльными тряпками. Потом занялся побелкой. Он то влезал на приступку, то карабкался по стремянке, то вспрыгивал на стулья, таская в одной лапе ведро с известкой, а в другой — малярную кисть.
Наконец пыль совершенно запорошила ему глаза и застряла в горле, белые кляксы покрыли всю его черную шерстку, спина отказалась гнуться, а лапы совсем ослабели. Весна парила в воздухе и бродила по земле, кружила вокруг него, проникая каким-то образом в его запрятанный в глубине земли домик, заражая его неясным стремлением отправиться куда-то, смутным желанием достичь чего-то, неизвестно чего. Не стоит удивляться, что Крот вдруг швырнул кисть на пол и сказал: — Все! И еще: — Тьфу ты, пропасть! И потом: — Провались она совсем, эта уборка! И кинулся вон из дому, даже не удосужившись надеть пальто. Что-то там, наверху, звало его и требовало к себе. Он рванулся вверх по крутому узкому туннелю. Туннель заменял ему дорожку, посыпанную гравием и ведущую к главным воротам усадьбы, которая есть у зверей, живущих значительно ближе к воздуху и солнышку, чем Крот.
Он спешил, скреб землю коготками, стремительно карабкался, срывался, снова скреб и рыл своими маленькими лапками, приговаривая: — Вверх, вверх, и еще, и еще, и еще! Пока наконец — хоп! — его мордочка не выглянула на свет, а сам он не заметил, как стал радостно кататься по теплой траве большого луга. — Ух, здорово! — восклицал он. — Здорово! Намного лучше, чем белить потолок и стены! Солнце охватило жаром его шерстку, легкий ветерок ласково обдул разгоряченный лоб, а после темноты и тишины подземных подвалов, где он провел так много времени, восторженные птичьи трели просто его оглушили. Крот подпрыгнул сразу на всех четырех лапах в восхищении от того, как хороша жизнь и как хороша весна, если, конечно, пренебречь весенней уборкой. Он устремился через луг и бежал до тех пор, пока не достиг кустов живой изгороди на противоположной стороне луга. — Стоп! — крикнул ему немолодой кролик, появляясь в просвете между кустами. — Гони шесть пенсов за право прохода по чужой дороге!
Но Крот даже взглядом его не удостоил и, презрительно сдвинув с пути, в нетерпении зашагал дальше, мимоходом поддразнивая всяких других кроликов, которые выглядывали из норок, чтобы узнать, что там случилось. — Луковый соус! Луковый соус!— бросал им Крот, и это звучало довольно глумливо, потому что кому приятно напоминание, что твою родню подают к столу под луковым соусом! К тому времени, когда он был уже далеко, кролики придумывали колкость ему в ответ и начинали ворчать и упрекать друг друга: — Какой же ты глупый, что ты ему не сказал… — А ты сам-то, сам-то чего ж… — Но ты же мог ему напомнить… И так далее в этом же роде. Но было уже, конечно, поздно, как это всегда бывает, когда надо быстро и находчиво оборвать насмешника.
Кеннет Грэм «Ветер в ивах» (1908)
Детская сказочная повесть рассказывает о неторопливой жизни и приключениях четырех друзей — Крота, мистера Рэта, мистера Жабы и мистера Барсука на фоне пасторальных пейзажей, вдохновленных долиной Тэмзы, где автор проводил свое время после выхода на пенсию. Книга была отклонена несколькими издательствами, но после публикации моментально приобрела большую популярность. В 1909 году Теодор Рузвельт писал Грэму, что прочел его повесть и затем перечитал, и воспринимает персонажей как старых друзей. Кристофер Робин Милн писал в своей автобиографии «Зачарованные места» о книге Грэма: »A book that we all greatly loved and admired and read aloud or alone, over and over and over: The Wind in the Willows. This book is, in a way, two separate books put into one. There are, on the one hand, those chapters concerned with the adventures of Toad; and on the other hand there are those chapters that explore human emotions – the emotions of fear, nostalgia, awe, wanderlust». (Приблизительный перевод: «Мы обожали и восхищались книгой «Ветер в ивах», перечитывая ее вслух или в одиночестве снова и снова. В каком-то смысле это две разные книги, объединенные в одну. С одной стороны, там есть главы о приключениях мистера Жабба, а с другой — части, которые исследуют человеческие чувства — страх, ностальгию, трепет, тягу к путешествиям») Возможно, именно произведением Грэма была вдохновлена идея рассказов Милна о Винни Пухе как о лесу с говорящими зверями. Самые известные иллюстрации к книге принадлежат Эрнесту Шепарду, тому же художнику, который подарил облик Винни Пуху и его друзьям. В течение следующих нескольких недель по тэгу #Ветер_в_ивах предлагаю почитать некоторые отрывки из произведения.