#Новое_время@uzhukoffa #Военно_дело@uzhukoffa #uzhukoffa

Кадира А. С.

Примипилом в римской армии называли первого центуриона первой когорты легиона.  Примипил по положению был помощником командира легиона. Ему была доверена охрана легионного орла. Он давал сигнал к выступлению легиона и распоряжался подачей звуковых сигналов, касающихся всех когорт; на марше он находился во главе армии, в бою — на правом фланге в первом ряду. Так говорится в большинстве монографий, публикаций и научно-популярных работ об истории армии Римской империи.

Название, выбранное для этой статьи, звучит, несомненно, несколько претенциозно и, можно даже сказать, вызывающе — о каких «центурионах»  и уж тем  более о каких «примипилах» применительно к войску Царства русского середины XVI в. может идти речь? Можно, конечно, ответить на этот вопрос в шутливой форме — а что, собственно, тут необычного? Москва, как в свое время отписал Василию III старец Филофей, суть Третий Рим, а как Риму стоять без легионов, и какой легион без центурионов? А среди центурионов обязательно должен быть первый по рангу и по боевому опыту, тот, кого можно считать примипилом.

Но, если подойти к этому вопросу серьезно, без тени иронии, то, на наш взгляд, для проведения такой аналогии основания есть, и серьезные. Более того, ряд историков, в частности,  один из виднейших специалистов по военному делу Русского государства XVI века, В.В. Пенской, высказывают предположение, что именно  сотенные головы, головы стрелецкие, в меньшей степени вторые и третьи полковые воеводы, являлись тем костяком, вокруг которого строилась «рать многая и несчетная» московских государей, и именно они были главными творцами побед государевых полков над многочисленными недругами. Об одном из таких малоизвестных героев русского Средневековья, рязанском воеводе Степане Сидорове и пойдет речь в настоящем сообщении

Повествуя в своем памфлете «История о великом князе Московском» об учиненном Иваном Грозным терроре против русской знати, князь А.М. Курбский, среди прочих казненных по приказу царя, упомянул и Григория Сидорова. Князь-эмигрант счел необходимым сделать небольшое пояснение относительно его отца Степана, «мужа славного в добродетелях и в богатырских вещах искусного», который, оказывается, «служаше аж до осмидесяти лет». [4; Стб. 145.]

Согласно словам Курбского, Сидоров-старший дожил до 80 лет, из которых 65 пребывал на воинской службе. Попробуем реконструировать биографию Степана Григорьева сына Сидорова, потомка рязанского боярского рода, по дошедшим до наших дней немногочисленным источникам.

Согласно родословцам, дальним предком Сидоровых был некий Семен Кавыла, который «приехал» на службу к великому князю Василию Дмитриевичу из Литвы, а затем перебрался в Рязань к тамошнему великому князю Олегу Ивановичу. Когда и где родился Степан Сидоров точно неизвестно. Если верить Курбскому, он скончался в 1555 году в возрасте 80 лет, следовательно, родился он около 1475 года. Будучи поверстан на службу в юном возрасте, Степан пребывал на воинской службе до самой своей смерти. А в том, что он избрал военную стезю, сомнений нет – для «дородного» сына боярского этот выбор предполагался изначально.

Первым серьезным походом, в котором мог участвовать юный Степан, был совместный поход Ивана III и крымского хана Менгли-Гирея против Ахматовичей (наследников хана Большой Орды Ахмата), предпринятом в 1491 году.  Следующий раз рязанцы ходили в большой военный поход в составе московско-крымских ратей спустя 10 лет. [4; С. 413].   В этой экспедиции принимали участие все рязанские полки, и вряд ли Степан Сидоров, которому к тому времени исполнилось 25-26 лет, остался в стороне.  Участвовал он и в зимнем походе 1502/1503 г. «из Северы на литовскую  землю». К 30 годам Сидоров, судя по всему,  уже приобрел немалый опыт участия в боях и походах. [4; Стб. 145.]

В 1512-1516 годах он принимал участие в отражении татарских набегов на Рязанщину, а затем оказался среди тех рязанских служилых людей, которых, по сообщению Герберштейна, «чтобы со временем не возникло среди рязанцев никакого мятежа, он [Василий III] расточил их по разным поселениям». [1; С.307]

Переселенный в Коломенский уезд, Степан оказался в числе не слишком многочисленных зажиточных детей боярских средней руки.  В 1537 году он отправляется наместничать в Одоев. Это наместничество стало первой «именной» службой Степана Сидорова, и после этого он начинает регулярно появляться в разрядных записях.  Начиная с 1537 г. и до самой своей смерти от ран, полученных в бою, чуть ли не каждый год он участвует в боях и походах. [2; С.95]

В 1552 г. Степан непременно должен был вместе с Иваном IV в составе его государева полка ходить на «берег» и участвовать, в погоне за крымским «царем» Девлет-Гиреем I, который, пытаясь помочь Казани, попробовал на прочность оборону крымской украины. Год 1553 застал Степана Сидорова на южной украине выполняющим поручение царя – обеспечение безопасности строительству города Шацка, а в 1554 году Сидоров принимал участие в походе русской судовой рати на Астрахань в ранге 1-го воеводы сторожевого полка. Наконец-то заслуги Сидорова получили признание. Увы, это признание пришло к Степану лишь на закате его карьеры – на 80-м году жизни. [7; С. 92]

Финальным аккордом биографии Степана Сидорова, стало его участие в битве с крымской ордой при Судьбищах в июле 1554 года.  Этой, без преувеличения, выдающейся битве XVI столетия, предшествовали напряженные дипломатические баталии между Москвой и Крымским ханством. Отношения Москвы и Крыма, испортившиеся после смерти Ивана III,  оставались напряженными, особенно обострились они после восшествия на крымский престол хана Девлет-Гирея, и обе стороны готовились к новому раунду противостояния. [9; С. 257]

Ставки в игре были высоки, и Девлет-Гирей тщательно отнесся к планированию большого похода на Москву. Одновременно хан распустил слух, что собирается совершить поход на адыгских князей. Однако в Москве не доверяли хану и готовились упредить его намерения. На «берегу» заблаговременно, как только чуть просохла земля и зазеленела первая трава была развернута рать во главе с воеводами князем И.Ф. Мстиславским и М.Я. Морозовым. Но только лишь пассивным ожиданием нашествия и обороной в Москве на этот раз, судя по всему, решили не ограничиваться. 11 марта Иван IV с боярами отправляют в поход на татар рать под командованием И. Большого Шереметева. [9; С. 257]

По мнению В.В. Пенского, этот поход  был не простым набегом, а частью хитроумного плана, задуманного в Москве и имевшего своей целью заманить хана и его рать в ловушку. Большинство воевод, входивших в состав войска, включая и самого Шереметева, были опытными военачальниками, в том числе в их число входил и Григорий Жолобов – один из первых командиров стрелецкого войска. Но все же среди них выделялся 2-й воевода сторожевого полка, Степан Сидоров, которому шел уже девятый десяток лет.

Первоначально успех сопутствовал рати Шереметева. Татарское войско сильно растянулось на марше и вступало в бой по час­тям, что позволило Шереметеву успешно отражать атаки неприятеля и контратаковать. Каза­лось, что победа вот-вот будет достигнута, однако допрос пленных показал, что главные силы крымцев еще не вступали в бой. [9; С. 257]

В ходе сражения  Степан, лично водивший своих людей в бой, был ранен татарским копьем, но остался в строю. Под занавес первого дня сражения к месту битвы прибыл хан Девлет-Гирей с основными силами крымского войска, в том числе с мушкетерами – тюфенгчи и артиллерией. С приходом хана битва возобновилась. Атака русских детей боярских, ободренных успехом, на позиции ханской гвардии, предпринятая в 8-м часу утра, была отражена. При этом был тяжело ранен и едва не попал в плен командующий русской ратью И.В. Шереметев, под которым был убит конь. [7; С. 45]

Неожиданное ранение русского полководца разом изменило весь ход битвы. Верные люди спасли раненого Шереметева от плена и вывезли его с поля боя, но принявший командование Л.А. Салтыков, не имевший достаточно опыта вождения полков, растерялся и упустил управление войсками из своих рук. В 10-м часу утра русские были разбиты. Те, кто не погиб или не был взят в плен порознь, начали отступать к Туле. [8; С. 89]

Однако в критический момент боя воеводы А.Д. Басманов-Плещеев и С.Г. Сидоров сумели собрать вокруг себя часть своих людей и отступили в дубраву. Здесь Басманов «велел бити по набату и в сурну играти». На призыв Басманова и Сидорова подошли остатки разбитого большого полка, которые заняли в дубраве оборону. Трижды хан со своими полками при поддержке огня подтянутой к русской засеке артиллерии и мушкетеров приступал к русской позиции  и трижды был отражен. Во время этой героической обороны Степан Сидоров был ранен – пуля из татарской пищали раздробила колено, и Степан был унесен его людьми в глубину обоза. Спустя несколько часов после этого, хан отдал приказ прекратить атаки и начать быстрый отход на юг, в Крым. [8; С. 89]

В воскресенье 7 июля тяжелораненый Сидоров и Басманов со своими людьми прибыли в Тулу, где уже находился Иван IV с главными силами. В тот же день 7 июля царь пошел с остальными силами обратно на Москву, где отметил особо отличившихся в сражении бояр и воевод.  Однако государево пожалование вряд ли могло сильно порадовать страдавшего от ран Степана и не спасло его от смерти. Спустя пять недель после битвы он скончался от ран в Москве, приняв перед смертью схиму. [8; С. 92]

Сыновья Степана Григорий и Дмитрий были казнены, как считал Р.Г. Скрынников, по делу боярина Федорова, но, что любопытно, сын Дмитрия Иван в октябре 1571 г. числился в свадебном разряде Ивана Грозного и Марфы Собакиной среди «царицыных детей боярских».

 

Список литературы

 

1. Герберштейн С. Записки о Московии. Т. I. М., 2008. С. 307.
2. Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1997. С. 270.
3. Иловайский Д.И. Рязанское княжество М., 1997. С. 95.
4. Курбский А. М. История о Великом князе Московском. Стб. 145
5. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою Ордами и с Турциею. Т. I. C 1474 по 1505 год, эпоха свержения монгольского ига в России // Сборник Императорского Русского Исторического общества (далее СБРИО).  СПб., 1884. С. 413.
6. Пенской В.В. Иван Грозный и Девлет-Гирей. М., 2012. С. 128
7. Пенской В.В. Мужи наилепчайшие и наикрепчайшие, в полкоусторениях зело искусные, Белгород, 2014, С. 34-56
8. Пенской В. В.Сражение при Судьбищах 3-4 июля 1555 г. — эпизод русско — крымского противостояния //Научные ведомости БелГУ. Сер. История. Политология. Экономика. Информатика. — 2009. — №7, вып.10.-С. 87-95.
9. ПСРЛ. Т. XIII. С. 257